5 августа в Москве министр энергетики России Александр Новак и министр нефти Ирана Бижан Намдар Зангане подписали меморандум о взаимопонимании между правительствами двух стран на пять лет. Однако есть серьезные основания полагать, что дальше деклараций о «взаимопонимании» между Москвой и Тегераном дело не пойдет. Меморандум декларирует расширение торгово-экономического сотрудничества по ряду направлений, в частности, процитируем, «в сферах строительства и реконструкции генерирующих мощностей, развития электросетевой инфраструктуры, в нефтегазовом комплексе, а также в области поставок машин, оборудования, товаров народного потребления и сельхозпродукции». Кроме того, отмечается в официальном сообщении, «конкретные соглашения могут быть подписаны 9-10 сентября в Тегеране в рамках очередного заседания постоянной российско-иранской межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству».

На бумаге все гладко, но вот аплодировать по поводу этой «гладкости» совершенно не хочется. Поскольку реальность выглядит далеко не так радужно и создается впечатление, что перед нами своеобразная «отписка» российского чиновничества на конкретное поручение Президента. Напомним, что на ежегодной пресс-конференции в декабре прошлого года Владимир Путин сказал буквально следующее: «Иран − наш приоритетный партнер в регионе, это наш принципиальный выбор, и мы нацелены развивать отношения. Иранскому государству должна быть обеспечена возможность развивать высокие технологии, в том числе ядерного характера». Слова российского Президента вполне можно расценивать как поручение правительству, которое и должно было разработать стратегию развития двусторонних отношений и направления партнерства с Ираном. А вот дальше начались странности, которые вполне укладываются в определение «стратегический саботаж»…

Персидский ковер, расстеленный перед Россией

В начале этого года российский посол в Иране господин Леван Джагарян дал интервью изданию «Коммерсант», в котором, в частности, отметил: «На самом деле только ленивый еще не побывал в Иране. Он постепенно превращается в «политико-экономический Куршевель». Кто только не приезжает, даже крупные бизнесмены из стран, которые ввели односторонние санкции в отношении Ирана и критикуют его за те или иные моменты. Мне коллеги, которые прилетают сюда, говорят, что в самолетах очень много предпринимателей из западноевропейских стран». Но, при этом российский посол как-то очень тактично умолчал, что аналогичного по интенсивности потока предпринимателей российских почему-то пока не наблюдается. А между тем осыпаемый западными посулами Иран достаточно четко определил свою позицию – в стратегических отраслях приоритет для партнерства принадлежит Москве.

На декабрьской пресс-конференции Владимир Путин говорил не просто о перспективах, он исходил из пакета проектов, договоренность о которых была достигнута, во-первых, в ходе встречи президентов Владимира Путина и Хасана Роухани в сентябре 2013 года в Бишкеке, а, во-вторых, была подтверждена в рамках последовавших за этой встречей интенсивных двухсторонних контактов российских и иранских чиновников. Собственно, «совместный пакет» Москвы и Тегерана включает в себя сегодня три основных проекта.

Первый – «Большой нефтяной контракт», объем которого оценивается в $20 миллиардов долларов и пятьсот тысяч баррелей иранской нефти в день, оплата которой будет производиться российской промышленной продукцией и инжиниринговыми услугами.

Второй – «Энергетический мост» стоимостью от $8 до $10 миллиардов, который предусматривает экспорт 500 МВт российской электроэнергии в Иран, строительство новых генерирующих мощностей и практически полную модернизацию иранских распределительных электросетей.

Третий – «железнодорожный» стоимостью в один миллиард евро, предусматривающий модернизацию железнодорожных путей Ирана, в том числе электрификацию части этих путей, что позволит Ирану снизить себестоимость движения и увеличить скорость на данных участках. Кстати, в рамках этого проекта в феврале нынешнего года прошли и переговоры о приобретении иранцами российской рельсовой продукции.

Мы намеренно оставили за рамками списка совместные проекты по ядерной энергетике и военно-техническому сотрудничеству, поскольку как раз они весьма чувствительны к нынешней мировой политической конъюнктуре. Те же, что перечислены – это, что называется, «чистая экономика», тот самый «ковер», который иранская сторона стелет перед Москвой, приглашая к вхождению в ключевые отрасли своей экономики. Но даже эти, чисто экономические проекты рассматриваются в Москве с чиновничьей неторопливостью. Впрочем, с неторопливостью ли?

Двойная игра с элементами саботажа

Упомянув о западных обещаниях в адрес Ирана, необходимо прямо и открыто сказать об их сути. Если отбросить словесные кружева, то Тегерану предлагалось в обмен на снятие санкций принять участие в «замещении» российских нефти и газа на мировых рынках. Основная проблема санкционного оружия, которое активно применяют сегодня США, заключается как раз в том, что для наибольшей его эффективности необходимо согласованное «удушение» России не только Западом, но и Югом (в том числе Ираном) и Востоком (Китай и Юго-Восточная Азия). И вот здесь для Вашингтона возникает самая серьезная трудность. «Газовая сделка» с Пекином и цепь контрактов со странами Юго-Восточной Азии разрушают блокаду с Востока. Уж на что Сингапур и Южная Корея включены в американскую внешнеполитическую орбиту, но даже они от участия в санкциях против России всячески уклоняются (заметим, что они вели себя точно также и в отношении антииранских санкций), заявив, что США, разумеется, поддержат, но только чуть позже – после введения санкций Советом Безопасности ООН, что является достаточно фантастическим сценарием.

Но то, что у Белого дома не получается с лидерами в Азии, вполне может получиться с прозападной политической элитой в Москве. И после сентябрьской встречи Путина с Роухани, и после выступления российского Президента прозападный российский истеблишмент совершенно не собирался форсировать сотрудничество с Ираном. Расчет был на то, что любые договоренности с ним можно будет использовать как козырную карту в переговорах с Западом: «вы, мол, снижаете уровень напряженности и ослабите давление на нас из-за Крыма, ну а мы, соответственно, всячески тормозим развитие российско-иранского сотрудничества».

В опубликованном Меморандуме, в частности, упоминается постоянная российско-иранская межправительственная комиссия по торгово-экономическому сотрудничеству. О ее «эффективности» свидетельствует всего лишь один незатейливый факт − практически 95% всех совместных проектов, обсуждаемых ежегодно по линии этого «органа», на протяжении более десяти лет из года в год в повестке повторяются. Это означает, что, во-первых, они попросту не выполняются. А во-вторых, это означает отсутствие контроля над процессом выполнения принятых решений и механизма оценки работы ответственных лиц в министерствах и ведомствах.

О том, каким ударом для Запада и, в первую очередь, для Вашингтона может стать российско-иранский нефтяной контракт, свидетельствует оставшаяся незамеченной информация – сразу же после объявления о подписании меморандума (который многие, собственно, и сочли сначала за известие о том, что контракт подписан) рынок нервно вздрогнул: индекс Dow Jones упал на 139 пунктов, а акции крупнейших нефтяных компаний «подвинулись вниз», пусть и незначительно, но вполне заметно. Впрочем, вскоре все вернулось «на круги своя», поскольку на биржах появилась инсайдерская информация о том, что никакого соглашения в ближайшее время не планируется. Интересно было бы узнать, от кого она пришла, кто это в среде брокеров так осведомлен о «нюансах» российской политики в отношении Ирана?

Впрочем, конкретные фамилии здесь вряд ли интересны. Поскольку сегодня в России вполне можно заниматься саботажем и чувствовать себя в полной безопасности. Страна – под санкциями, но как это ускорило работу чиновников? На днях против наших нефтяных компаний были введены санкции, которые, по замыслу их инициаторов, должны обернуться дефицитом высокотехнологичного оборудования для добычи и нехваткой инвестиций в разведку новых месторождений. Но в ответ – скудный меморандум с Ираном, который, по уму, должен был появиться минимум еще полгода назад. И – новые увязки, согласования, перенесение сроков. Словно речь идет не о возможности получить сильного и авторитетного партнера, новые рынки и средства для отечественной промышленности, а о чем-то второстепенном, мешающем прозападному российскому истеблишменту сливаться с Западом в экстатических объятиях…

Антииранский чиновничий интернационал

Но будем справедливы – ориентированные на Запад российские чиновники в своей антииранской позиции совсем не одиноки. В Евразийском союзе они нашли коллег, мыслящих такими же, антииранскими, категориями. В начале месяца в Душанбе прошло заседание министров иностранных дел стран-членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Мероприятие проводилось в рамках подготовки саммита организации 11 сентября, на котором должны быть приняты два важных документа: «Типовой меморандум об обязательствах в целях получения статуса государства-члена ШОС» и «Порядок предоставления статуса государства-члена ШОС». Так вот, первоочередные кандидаты на вступление – Индия и Пакистан. А заявка Ирана вновь отклонена. С потрясающей формулировкой – в связи с тем, что «Иран находится под санкциями»! Логически рассуждая, тогда и Россия членом ШОС быть не может, поскольку и в отношении нее действуют санкции «международного сообщества».

Как обтекаемо сообщают источники в российском МИДе, противником приема Ирана «выступает одна центральноазиатская страна». Та самая, которая на этом же совещании выступила против преобразования расположенной в Ташкенте Региональной антитеррористической структуры в Центр по борьбе с новыми вызовами и угрозами по причине того, что «это уменьшит значение расположенного в Алма-Ате Центрально-Азиатского регионального центра по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств». Антииранская позиция этой анонимной «центральноазиатской страны» общеизвестна. Как общеизвестно и то, что она ведет свою игру, в основе которой – пресловутая «многовекторность», то есть отчаянное лавирование между Москвой и Вашингтоном. Но тогда возникает вопрос – а почему Россия, прекрасно осознавая цель этих внешнеполитических кульбитов своего союзника, а теперь уже и партнера по ЕвразЭС, не займет более жесткую линию на переговорах? Те же источники в МИДе говорят, что «уступчивость» Москвы в отношении амбициозных игр «одной центральноазиатской страны» связана с тем, что та страна – стратегический партнер и союзник, что существует установка на «сглаживание» с ней всех противоречий.

Политика «сглаживания» уже потерпела фиаско. Достаточно вспомнить, как долго Россия закрывала глаза на «художества» украинских властей, на их антироссийскую политику, как боялась обидеть и огорчить «излишней требовательностью» даже тогда, когда «стратегические братья» воровали газ и сбили российский пассажирский лайнер, не только не выплатив компенсации, но даже не принеся извинений (Израилю, кстати, с оговорками, но выплатили). Так что – наступаем на те же грабли? Или все же прозападный российский истеблишмент нашел партнеров по стратегическому саботажу российско-иранского партнерства в ближнем зарубежье?

У общества накопилась масса вопросов, которые хотелось бы публично и вдумчиво задать прозападному и произраильскому российскому лобби. И о том, когда же российская внешняя политика освободиться от влияния секретных статей сделки «Гор-Черномырдин». И о том, когда же будет положен конец стратегическому саботажу российско-иранского партнерства.

Материал опубликован на сайте